По дороге из желтого кирпича - Руслан Галеев

По дороге из желтого кирпича

Близкая радуга

Руслан Галеев

© Руслан Галеев, 2016

© Руслан Галеев, дизайн обложки, 2016

© Руслан Галеев, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Алекс Тетерски

...Sometimes I feel like there’s nobody there

And I’m a long,

Yes, I’m a long way from my home1.

Впервые Sweetwater спели эту песню много лет назад, в другом мире и под другими звездами. Для других людей. С точки зрения истории, такие вещи, наверное, имеют решающее значение, но с точки зрения людей, бегущих по улице вслед за стремительно утекающим временем – нет. Еще один набор фраз, положенный на музыку, вплетенный в пропитанную запахом свежезаваренного кофе циновку утра, и приговоренный к забвению за ближайшим поворотом, рокотом квадрокоптера, звоном фуникулера. Те, кто пройдут здесь пятью минутами позже, услышат другие слова и другую музыку. Не важно что это будет: «Psycho Killer» Talking Head или «Because the night» Патти Смит. Утро есть утро, а время есть время.

Уличный музыкант сидел напротив витрины бара «Под Барабаном». Ему было лет двадцать: бритая налысо голова, грязный, рыжий комбинезон, стоптанные военные ботинки. Звали его Томми. Так было написано на куске пластика, который он поставил перед распахнутым гитарным кофром: «Томми поет, даже если у вас нет лишней монеты». Его гитара, пусть и знала лучшие дни, звучала весьма не плохо. А его голос – надтреснутый и навеки простуженный – был подстать гитаре.

Каждое утро он приходил играть к этому бару, мимо которого работяги спешили на работу и с работы. Местечко оживленное. Перекресток…

Алекс Тетерски уже неделю вставал ни свет, ни заря, приходил «Под Барабан» к открытию и заказывал огромную чашку американо. Потом скручивал себе сигарету, закуривал и медленно пил кофе через затяжку, глядя на несущийся мимо людской поток. Чуть позже дозаказывал яичницу с беконом и еще одну чашку кофе, на этот раз эспрессо. А перед выходом выпивал стакан свежевыжатого апельсинового сока, чтобы хоть как-то возместить нанесенный организму ущерб.

Алекс, в отличие от многих, знал, кто такие Sweetwater. Он знал, что они были вторыми, кто вышел на сцену легендарного Вудстока. А эта песня была первой в их сете. Но так же ему было известно, что все это даже не вчерашний день. Это архаично, не круто, и финансово-невыгодно. Приятно, конечно, вот так, утром, посреди часа пик услышать пару артефактов, но хлеба на них не купишь, и на хлеб не намажешь. Нет, Алекс приходил сюда не ради них. Точнее, не только ради них. Он ждал, когда спадет людской поток и стихнет белый шум часа пик.

В этот момент Томми, как обычно, достанет из кармана консоль «Эпл-Дайв», модель J554 из линейки трехгодичной давности. Включит на ней умело собранный минус: интересное сочетание уличного шума и индустриальной ритм-секции. Когда Томми запоет, Алекс начнет сворачивать вторую сигарету. Ни на что не похожая шумовая мозаика, сплетающаяся, тем не менее, и в музыкальную гармонию и в ритмический рисунок, словно волна подхватит незамысловатый гитарный риф, а потом надтреснутый голос парня. И все это вместе зазвучит… круто и незнакомо. Не похоже ни на что, слышанное Алексом ранее.

И именно ради этого стареющий, мучающийся одышкой, язвой, излишней полнотой и прочими радостями пост-сорок Алекс Тетерски вот уже неделю изменял своей привычке спать до полудня.

«В этом что-то есть, – думал он, слушая Томми. – В этом определенно что-то есть».

2

Джозеф Майринк

Голоса репортеров гудели в динамиках консоли. Пчелиный рой. Хаос. Не исключено, что он и не слушал вопросов, бросая наугад заранее заготовленные реплики, прописанные его имидж-менеджментом, собранные из тщательно отобранных слов, каждое из которых было проверено на собственной фокус-группе. А может быть никакого имидж-менеджмента не существовало, и он говорил то, что хотел сказать. Такие люди могут себе позволить бросаться словами едва ли не наугад, а море репортерских голосов будет плескаться у их ног, чтобы они ни сказали. Однако, Майринк отвечал по существу, конструктивно, четко. Правда, никакой заинтересованности в его голосе не смогла бы отыскать и самая чуткая аппаратура. Так мог бы отвечать автомат.

– Искусственные планеты являются долгосрочным вложением капитала. Без гарантий прибыли. Фактически, это вклад в будущее, с надеждой, что будущее окажется именно таким, каким оно мне видится. Если бы люди середины ХХ века вкладывались в будущее, которое представляли, они бы прогорели. Я надеюсь на лучший исход.

Джозеф Майринк был самым успешным застройщиком последних двух десятилетий. Среди его активов числились полномасштабная, с нуля, инфрозастройка семнадцати планет, большая часть которых уже заселена. Включая популярный курортный гигант Джетро-Талл. Он инициировал создание планет плацдармов, на случай экстренной эвакуации населения с планет «списка Огоревича». И именно в его инновационном бюро была разработана технология строительства искусственных планет на базе устаревших и неактуальных военных баз.

– Искусственные планеты изначально создаются под нужды людей, с возможностью контроля климата, общей массы и прочих параметров. А, кроме того, они не привязаны к определенной точке пространства, не зависят от наличия поблизости звезды и при необходимости могут быть перемещены в любое другое место, даже вне солнечной системы. При этом, в рамках естественных солнечных систем, в случае остановки или даже полного уничтожения функциональных узлов, они могут продолжить существовать в качестве естественных планет, способных удержать атмосферу.

Майринк давал интервью, находясь в персональной авиетке, где-то по дороге из своей резиденции на орбите Иво в офис местного филиала «Юниверс Инд». Разумеется, по консольной связи. Страдающий поражением Лойса, он избегал контактов с другими людьми и не покидал стерильных помещений.

– На настоящий момент полный цикл строительства составляет от четырех до девятнадцати лет, в зависимости от характеристики строящейся планеты и основы. Мы стараемся максимально использовать уже имеющиеся инфраструктуры, это выгодно как в финансовом плане, так и в плане экологии. Наши последние разработки позволяют уверенно заявлять о том, что менее чем через десятилетие мы сможем сократить цикл до двух-трех лет без использования начальной основы. Другими словами, мы сможем строить планеты где угодно, когда угодно и какие угодно.

Майринк был личностью одиозной, загадочной и противоречивой. Его благие дела: активное меценатство, не афишируемая и потому громкая благотворительность, несколько значительных стипендий, которым он запретил присваивать свое имя, – удивительным образом сосуществовали с серьезными финансовыми вложениями в военную индустрию, поддержкой ряда консервативных политиков и безжалостной тактикой по отношению к конкурентам. Известный репортер-блогер Том Хант написал о Майринке: «Этот хитрый парень финансировал самый громкий рок-фестиваль и самую кровопролитную гражданскую войну последнего десятилетия». Майринк подал на Ханта в суд, без труда выиграл процесс и отсудил себе один доллар компенсации.

– Для меня немаловажно, что строительство искусственных планет содействует конверсионному процессу и предоставляет огромный рынок труда для молодежи. На настоящий момент население Иводзимы на 37% состоит из людей младше тридцати лет. В целом 84% населения Иводзимы младше сорока пяти лет. Это объективно самая молодая планета Человечества. Официально по возрастному показателю ее опережает лишь одна планета. Но Бета-Массачусетс – планета-университет, постоянное население ее минимально, и доля людей младше 40 лет в нем, согласно данным последней переписки, составляет всего 22%. Мы же создаем условия для постоянного проживания молодежи: рабочие места, квоты для льготного повышения квалификации, дешевое жилье. И гарантированная земельная собственность по завершении строительства. Таким образом, можно уверенно заявить, что Иводзима – завтрашний день Человечества. В плане развития бизнеса строительных технологий – в том числе. Хотя это уже далеко не самое главное.

3

Хесус Муньос

Каких-то пять лет назад для большинства друзей и знакомых он был просто Малыш Хесус. Огромный, почти шесть с половиной футов роста, широкоплечий, с лицом убийцы или профессионального рестлера, он странно смотрелся на кухне ресторана, но вне кухни жизни своей не видел. У Хесуса был талант. Его лучшие блюда сравнивали с произведениями искусства, в ученики к нему набивалась самая перспективная молодежь, – он был легендой среди кулинаров. Пока однажды все не полетело прахом. В течение последующих четырех лет кулинарным мастерством Малыша Хесуса наслаждались заключенные планеты-колонии Нарвал-9, и, черт побери, в плане питания эти четыре года были лучшими для этого маргинального клуба. Там Малыш Хесус стал Верзилой. Потом его освободили по условно-досрочному, но вернуться на кухню ресторана с таким пятном на репутации было не суждено. Да он и не пытался. Как любил говорить Хромая Лошадь: «Не цепляйся за прошлое, верь в будущее, живи настоящим». Хесус Муньос отправился на Иводзиму и устроился в забегаловку под названием «Тяни-Толкай». Прошлое свое прятать не пытался, но тут не особенно любили копаться в чужом белье: с народом сработался, испытательный срок прошел, а насчет другого срока – так это дело личное, короче – живи, трудись, и не мешай другим. Только местный весельчак и балагур по кличке Кубинец все выспрашивал и выспрашивал. Он-то и придумал Хесусу новое прозвище. Ну что ж, Грязный Карри, так Грязный Карри. Новая жизнь, новое имя.